Диетический бизнес

Михайло Семёнович Собакевич, как помните, недостатком аппетита не страдал. На приёме у полицеймейстера он за четверть часа с небольшим „доехал“ огромного осетра. „Отделавши осетра, Собакевич сел в кресла и уже более не ел, не пил, а только жмурил и хлопал глазами“. Был он при этом неладно скроен, но крепко сшит, похож на средних размеров медведя, однако ожирением не страдал и чувствовал себя прекрасно.

А всё потому, что свято придерживался Михайло Семёнович принципа раздельного питания, приоритет открытия которого почему-то приписывают американцу Уильяму Говарду Хэю из Пенсильвании. Ерунда, тот же принцип Собакевич изложил Чичикову на сто с лишним лет раньше: „Это всё выдумали доктора немцы да французы, я бы их перевешал за это! Выдумали диету, лечить голодом! Что у них немецкая жидкостная натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! …У меня не так. У меня когда свинина — всю свинью давай на стол, баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует“.

Даже странно, как это Павел Иванович, дважды упустивший фортуну и взявшийся в третий раз за сомнительную и опасную аферу, всегда зорко подмечавший малейшую возможность разбогатеть, не воспользовался верным шансом сколотить состояние на пропаганде метода Собакевича. Эх, Русь-матушка, святая простота! На Западе подобных возможностей не упускали.

Примерно тогда, когда птица-тройка с лёту влопалась в Крымскую войну, некий владелец похоронного бюро в Лондоне по имени Уильям Бантинг вдруг обнаружил, что не может самостоятельно завязать шнурки ботинок. Кабы только это — Бантинг не мог спуститься с лестницы, как подобает солидному джентльмену, — с развёрнутыми плечами и высоко поднятой головой, а в довершение стал глохнуть. Виной всем напастям лондонского гробовщика было ожирение: он весил 92 кг при росте 164 см.

Чего только не перепробовал Бантинг! И греблю, и верховую езду, и слабительное, и мочегонное, и турецкие бани. Всё было напрасно, пока доктор не прописал ему диету с минимальным содержанием сахара и крахмала: постное мясо, овощи, гренки, яйца всмятку плюс ежедневная порция алкогольного пунша (бренди, горячая вода, сахар, зубок чеснока). В результате Бантинг не только стал слышать и сбросил 22,5 кг, но и написал книгу, которая выдержала несколько переизданий и к моменту его смерти в 1878 году разошлась тиражом 58 тысяч экземпляров.

На рубеже веков по другую сторону океана проповедником иного способа похудеть выступил некто Гораций Флетчер — „Великий Жеватель“. 100-килограммовый и совершенно седой в 40 лет, Флетчер не мог застраховать свою жизнь — ни одна компания не хотела идти на заведомый риск. А тут кто-то из друзей сказал Флетчеру, будто бывший премьер-министр Великобритании Уильям Гладстон считает, что правильное и продолжительное пережёвывание пищи предотвращает переедание и сохраняет здоровье. Гладстон пережёвывал каждый кусок 32 раза, по числу зубов во рту. Флетчер пошёл дальше — он заявил, что жевать пищу надо до тех пор, пока она не станет жидкой, а то, что останется, надо выплюнуть. Более того, надо жевать — столь же тщательно — суп, молоко, чай, кофе, виски… А кушать следует один раз в сутки, но долго (впрочем, быстро по его методике и не получилось бы).

Флетчер похудел на 29 кг и, разумеется, тут же написал книгу. Называлась она „Азбука нашего питания“. Далее он купил дом в Венеции, показывался на публике исключительно в белых костюмах и утверждал, что по его методике питается 200 тысяч семей в Штатах.

Действительно, и студенты самого привилегированного в США Йельского университета, и кадеты Вест-Пойнта, и даже Джон Рокфеллер-старший — все они усиленно жевали. Появилось даже новое слово — „флетчеризовать“, прочно вошедшее в современный английский язык.

Сам гуру предпочитал флетчеризовать картофель, кукурузный хлеб, бобы; в меньшей степени — яйца и гренки; изредка — тушёные помидоры. Его правила были простыми: не садиться за стол, если можно ещё потерпеть; жевать, пока пища сама не проглотится; и — никакого плохого настроения или, наоборот, веселья во время принятия пищи.

В 1910-х годах звезда Великого Жевателя пошла на закат. Предавали даже самые близкие ученики, видимо, сообразив: для того, чтобы носить белые штаны и иметь палаццо в Венеции, надо создать собственное учение о похудании. Так, доктор Харви Келлог из Мичигана — „Крупяной Келлог“ — провозгласил примат твёрдой пищи, а о бывшем учителе заметил как бы вскользь, что у того, мол, невыносимо воняло изо рта.